Вспомнила к месту Л. Н. Толстого: "…на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того, чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. Нет ни ничтожного, ни важного, все равно…"
Страшно быть пустышкой, видеть собственную никчемность за нагромождением многих слов, дел, вещей. Мучительно казаться, а не быть.
Куда бы я не двинулась, всегда на задворках души я вижу, как в кривом зеркале, большой мыльный пузырь. В этом отражении даже благородные страдания от осознания такой правды приобретают смешной и глупый характер, становятся очередной попыткой выглядеть лучше, значительнее, что-то из себя представлять.
Любое слово, поступок отравлен тщеславием. В самых лучших порывах, самых светлых побуждениях найдется нотка самолюбования: "Вот, какая я хорошая". Эта едва уловимая примесь сводит на нет все усилия и превращает светлый праздник, где должно быть торжество духа, в балаган и кривляние.
Это личная бездна, куда я погружаюсь, как только решаюсь быть более честной с собой. Хотя бездна, пожалуй, слишком сильное слово.
Так бывает не всегда, и, чаще всего, я нахожу повод отвлечься, убедить себя, что чего-то стою, делаю что-то значимое.
Какая же все это глупость.
_______________
Наверняка есть что-то истинное внутри, иначе душа не тосковала бы так, не металась.
Я хочу найти свое небо, свою высоту. Но не громкую, не шумную, не на показ. А тихую, неприметную для других, такую, что будет освящать все мое внутри.
Это тонкая радость души, которую не могут вызвать никакие внешние вещи.
Но как отделить зерна от плевел?
_______________
Первый шаг на пути к этому — смирение. Сложное для ума понятие и вызывает большое количество смысловых искажений. Часто смирение называют "принятием", но на мой взгляд, это представление более узкое.
Смириться, значит освободиться от иллюзий. Реальная картина жизни сталкивается [в нашем воображении] с представлениями о том, кем или какими мы должны быть. Попытка соответствовать образу, является настоящим внутренним насилием, которое мы совершаем над собой ежесекундно и откуда рождается большинство целей.
Смирившись, человек прекращает сопротивление, видит мир ясно и признает каждый момент как есть.
В смирении заложена глубокая исцеляющая сила, возможность освободиться от чувства вины.
Человек перестает судить себя и других, он легко прощает миру его несовершенство.
Но прощать, не значит игнорировать дурное или ложное. Желание быть лучше, взращивать в себе нравственность, раскрывать способность к любви, к состраданию — это базовая потребность души и основа для ее развития. Когда такое стремление идет под руку с чувством смирения, оттуда исчезают гордыня и тщеславие, качества, которые все портят противоположны настоящему смирению; здесь очень тонкая грань, которую трудно и, даже наверное, нельзя передать в словах, но можно почувствовать через опыт.
Как только мы недовольны собой или тем, что получаем, сразу смотри: нет смирения. Значит уже повисла в голове картинка с которой себя сравниваем и морщимся.
Когда сердце смирилось, мы делаем то, что нам по силам, спокойно идем вперед и благодарим за все, что у нас уже есть, даже за ошибки.
Я ищу свою высоту. Иногда ясно чувствую, как прикасаюсь к чему-то прекрасному, невыразимому. Но бывает погружаюсь в полную темноту, и тогда смирение помогает находить дорогу обратно; я начинаю испытывать глубокую любовь к себе, к людям, миру вокруг, к Богу. И страдание исчезает.