Публикуется с разрешения автора. В целях конфиденциальности некоторые данные изменены, с сохранением сути. Автор текста пишет о себе в третьем лице, что не отменяет реальности описываемого опыта.
Соловей
За окном всё идёт дождь.
Он идёт, не разбирая пути.
А меня окружает ложь.
Мне сквозь стену её не пройти.
Непрестанно идёт дождь.
Воду льёт на дома и людей.
Если кончится жизнь, ну и что ж.
Нету жизни печальней моей.
Равнодушный, идёт дождь.
Может, век он так будет идти?
Для меня этот сладостный нож –
Остановка на длинном пути.
Это небольшое, не очень складное стихотворение было написано одной четырнадцатилетней девочкой, прежде чем ею была совершена первая в её жизни попытка самоубийства. Она тогда по своей наивности и неосведомлённости неудачно попыталась разрезать вены кухонным ножом. Но так как имела очень расплывчатое представление о том, как правильно это нужно делать, чтобы достичь желаемого эффекта, то просто получила жалкую лужицу крови, больше которой была даже та лужа слёз, которую она потом пролила от чувства беспомощности, униженности и, конечно, жалости к покарябанным ручкам. Чувствуя себя ещё большей неудачницей, чем прежде, она хорошенько заклеила руки пластырями, закамуфлировала свои первые боевые раны подручными средствами, прибрала место несостоявшейся казни, чтобы никто ни о чём не догадался, и начала вынашивать новый план расправы…
После той злосчастной позорной попытки были и другие. Были не одна, не две и даже не три попытки, но та, первая, навсегда оставила следы не только на теле девочки, но и где- то очень глубоко в душе.
Чувства бессилия и беспомощности, от которых она так хотела убежать, каждый раз пытаясь покончить с собой, в результате только подкреплялись безуспешностью этих попыток. О, как же сильно ненавидела она себя долгие годы за то, что не может ни нормально жить, ни нормально умереть, а в особенности за то, что, когда одна нога уже занесена над десятиэтажной пропастью внизу, почему- то не хватает мужества перекинуть вторую.
Ты блуждал в лабиринте страха?
Задыхался под гнётом боли?
Ты метался в кольце мрака,
Когда сил нет, и нет воли?
Ты касался серпа смерти?
Ощущал вкус своей крови?
Обжигался огнём мести?
Упивался слезами горя?
Ты бродил по пустыне печали?
В море скорби искал ли сушу?
Доставал из углей сердце?
Собирал из золы душу?
Ты не знаешь, как горло сжимает
Пустота ледяною хваткой.
Ты не знаешь, как много теряет
Тот, кто с бездной выиграл схватку.
А ведь умереть правда очень хотелось, совершенно искренне хотелось. Хотелось не для того, чтобы привлечь к себе чьё-то внимание (потому что это всегда происходило втайне), не для того, чтобы кого-то наказать, что- то доказать, а просто потому что не хотелось присутствовать в той реальности, которая её окружала, и казалось, что совершенно нет сил и возможностей что – либо исправить.
И даже несмотря на то, что девочка, конечно, взрослела, а вместе с ней взрослели и её проблемы, и ненависть к жизни, и ненависть к себе, ну и само собой попытки покончить со всем своим безотрадным существованием, почему- то каждый раз всё оканчивалось полным фиаско. И в каждый очередной раз, заливаясь слезами бессильного гнева, она думала только о том, почему она такая слабая, что никак не может умереть, но почему- то никогда на думала о том, как она, должно быть, сильна, раз ей до сей поры хватило удачи выжить.
Нет и мысли о сне,
Моё сердце в огне,
А вокруг ледяная ночь…
Я одна в тишине.
Лунный свет на стене.
Только он мне не сможет помочь…
Боль сжимает виски,
А душа на куски
Рвётся, как облака на ветру.
Бесконечной тоски
Завершаю мазки,
Я закончу картину к утру.
Крик застыл на губах.
Растворяется страх
Пред судом, что себе я вершу.
Смерть застыла в глазах.
Я не каюсь в грехах,
Потому что уже не дышу…
…И в один прекрасный день почти получилось! Тело показалось сначала безумно лёгким, потом вдруг страшно тяжёлым, а потом она просто увидела его откуда- то сверху: оно было таким беспомощным, скрючившимся на постели, а на землистом лице была маска боли и страха, вместо покоя и умиротворения, которые она ожидала увидеть. Но дело, казалось бы, все же уже сделано, ничего не вернёшь. И вдруг, через раскрытое на реку окно, тягучий, липкий полумрак душной летней ночи, в комнату долетел голос соловья, его чистые, высокие ноты, а в следующее мгновение девочка вдруг очнулась в своём злосчастном теле, хрипя, задыхаясь от потока рвоты.
Потом, придя в себя и немного поразмыслив, девочка поняла: по- видимому, бессознательное желание жить в ней настолько больше, чем осознанное желание умереть, что бороться с этой силой, очевидно, бессмысленно. Она вспоминала ту песню соловья, которая, как ей казалось, вернула её к жизни, и думала, что, возможно, ради таких моментов она и должна жить: крещендо соловьиного голоса в ивняке, червонное золото заката, отклик каждого атома тела на звуки любимой музыки, слепящие отблески солнца на сине- зелёных волнах, раскалённый летний ветер на коже…
С тех пор каждый раз, когда ей кажется, что она вновь на краю, готова к очередному раунду своей борьбы с жизнью, эта девочка возвращается мысленно к той ночи и пытается найти хотя бы одну тоненькую ниточку, за которую можно было бы зацепиться сегодня.
Так что вряд ли мысли о смерти помогали и помогают ей жить до сей поры, ибо смерть не пугает её, скорее наоборот: мысли о жизни спасают от смерти, мысли о коротких мгновениях, когда бесконечная пустота отступает перед звуками, красками, запахами… За эти мгновения она цепляется, ради них живёт.
Сквозь пространство холодного света,
Миллионы мерцающих звёзд
Неустанно летела планета
И искала ответ на вопрос.
Сотни раз умирала планета,
Сотни раз воскресала опять.
Не могла, не дождавшись ответа,
Свою душу забвенью придать.
Но устала быть вечно далёкой
И отчаялась вовсе она
Вопрошать в пустоте одинокой:
«Для чего я была рождена?»
Только звёзды смеялись над нею,
Слишком счастливы, чтобы понять:
Кто доволен судьбою своею,
Тот не станет ответов искать.
И планета летит в бесконечность,
Всё пытаясь не сбиться с пути.
Только даже премудрая вечность
Не поможет её правды найти…
КОНЕЦ